- А у самого что, было такое желание бороться внутри этой организации против дураков?
- Да это бесполезно внутри этой организации.

- Ну а потом? Не стал вступать или...?
- Нет, почему, я прошел все... Я тогда был еще молод для члена КПСС, поэтому должен был пройти много инстанций - собрание цеховое, потом заводское, потом совет ветеранов КПСС Соломбальского района. Ну и кучу таких же... Райкомовско-комсомольская какая-то еще там шара должна была со мной побеседовать. Побеседовала. Везде я прошел. Единогласно, причем - достоин! И осталось только последнее - бюро райкома КПСС с первым секретарем. Туда я только зашел, мне первый вопрос: <Что такое <Заоблачная даль>?>. Я говорю: <Может быть, <Облачный край>? Они: <Ах да, <Облачный край>. А я этого не ожидал. Думал, ну что угодно сейчас спросят - про партию, про политику. А тут - на тебе! <Да просто ансамбль, говорю, самодеятельность художественная>. Ну а они там: <А-а-а!> . Это первый секретарь-то.

- Они к тому времени располагали уже какими-то <документальными сведениями>?
- А там сидел товарищ. Такой - недвусмысленного вида, с папочкой. Он подсказывал вопросы, а первый секретарь их задавал. Они: <Вот вы утверждаете, что ваши песни безвредны для нашей молодежи. Вы хоть какой-нибудь пример можете привести?> А я: <Вы-то их слышали?>. Они: <Нет, мы их не слышали, но у нас есть информация, что они политически чуждые и прочее>. Я: <Нет, не может этого быть, это не так>. <Ну, говорят, хорошо, зачитайте что-нибудь>. <Вот, отвечаю, хотя бы песня <Русская народная>, последний куплет:

- Творчество <Облачного края>, твое творчество не могли тогда не заинтересовать еще одну организацию...
- Ну так, правильно, - под названием КГБ. Представители этой организации - майор Выуческий, а с ним еще то ли капитан, то ли лейтенант пришли прямо на завод и как начали несколько часов подряд меня убеждать в том, какой я, оказывается, идеологический диверсант. Ну и, как Шевчуку, тоже предлагали подписаться, пообещать в письменном виде, что я больше песен сочинять не буду. А привязались-то они по очень идиотским делам. <Вот у вас есть песня <Мой Афганистан>, а что значит там строчка: <...мой Афганистан свято чтит Коран, стало быть, он гордость мусульман?> - спрашивают. <Это, объясняю, значит, что в Афганистане мусульманская религия ислам. Вот только это и значит>. А они: <А вы знаете, что под предводительством этого ислама они против народной власти борются?!> . Я пытаюсь логику найти: <Кто борется, если они все в этой религии?> В общем, там... что-то потрясающе тупое. Можно часами с ними беседовать.

- В Америке, говорят, считается неприличным спрашивать о гонорарах, поэтому поставлю вопрос так: можешь ли ты на свой гонорар, полученный за пластинку <Свободы захотели?>, купить, скажем, хорошую гитару?
- За эту пластинку?! Я получил за нее 2000 рублей. Ну что на них купишь? Вот пива можно попить, а хорошую гитару на эти деньги, конечно, не купишь. Мы вообще, наверное, с <Мелодией> больше не будем связываться. Еще, возвращаясь к тому вопросу о старте и финише: это только старт - и в грамзаписи, и вообще в серьезной деятельности. Мы, честно говоря, занимались музыкой постольку, поскольку у каждого хватало времени после работы, к которой каждый из нас был привязан, наглухо. Это очень сковывало. Заработок основной был от работы - завод, институт или что-то еще. А вот собственная музыка - это было увлечение. Обычно в свободное время.

- А когда станет работой, не пострадает ли от этого творчество?
- Вот это-то уже зависит от нас. Я надеюсь, что не пострадает. Почему я сейчас отверг столько всяких предложений? Потому, что все они влекли за собой несвободу, то есть накладывали на нас какие-то обязательства, которые надо выполнять. Независимо от того, есть у тебя желание, идеи какие-то или нет. Просто надо.

- Сейчас по-прежнему для <Облачного края> основным видом деятельности остается студия?
- Нет! Вот как раз сейчас-то и нет. До этого так и было, пока у нас не было постоянного коллектива. Ведь почему у нас была в основном студийная работа? Потому, что не было конкретного состава. Было нас трое - я, Рауткин и Лысковский, а на концерты приходилось приглашать барабанщика и басиста из других групп. Но это можно раз съездить, можно два, но чтоб серьезно выступать... Теперь все - полный комплект. Все друг друга понимают, что самое замечательное. У нас на музыкальной почве конфликтов не бывает. В этом отношении полезно, кстати, вот тут, в подвале посидеть, записывать других.

- А насчет нормальной презентации <Свободы захотели?> у нас еще не было разговоров?
- Эту нормальную презентацию мы отложим до входа того, что мы сейчас записали. Понимаешь, эта запись на <Мелодии> - все это, конечно, такая шара! Когда тебе отведено четыре часа в день, то за эти четыре часа только настроишься, разыграешься - время кончилось. А на следующий день или даже в этот же пишется какой-нибудь оркестр и на пульте, конечно, переделывается все. Ну, напрочь. А мы потом приходим через два дня и всю смену пытаемся вернуть первоначальное состояние, как у нас было.

- Значит, презентация будет двойная, ударная?
- Да, пожалуй. Самое главное, что альбом записан. Вышел. Теперь должна уже выйти вторая пластинка. За дело сейчас взялись люди, которые сами заинтересованы все сделать быстро. Это ведь <Мелодии> по фиг. В прошлом году записали, в этом выпустили. Им без разницы. Зачем им спешить, когда фирма от этого ничего не получит. А сейчас этим занимаются люди, которые заинтересованы, чтобы в максимально короткие сроки все было сделано. Это их забота, а наше дело записывать.

- Новый материал уже есть?
- А чтоб я тут сидел в этом подвале, ради чего?! Все люди вон на природе, воздухом дышат. Конечно, да!

- <Облачный край> не собирается уступать первенство в Архангельске или место в <десятке> на отечественной сцене?
- Ну, не знаю,как насчет отечественной, но насчет Архангельска - и уступили бы с удовольствием, да только некому.

<Край родной, навек любимый!
Где найдешь еще такой?!